Почему я ненавижу Новый год

Главная особенность всех праздников – они главная нажива для бизнеса. Праздники нужны производителям затем, чтобы выжать с нас побольше – и оставить с голой задницей зарабатывать на следующее гульбище. Они пашут, а мы тратим. Они угождают, а мы потребляем. Они манипулируют нами, как марионетками, а мы и рады дрыгать ножками. Но мы не томимся в коробке кукловода - мы, подобно жителям страны дураков, всегда сыты и довольны.

Недаром самый смешной и животрепещущий анекдот у артистов связан с самой сенокосной порой – с Новым годом. Великий Спилберг чудом заметил заштатного актера Васю Пупкина, играющего пятого зайчика в третьем ряду, и предложил заключить многомиллионный контракт. Вася Пупкин чуть с ума от радости не сошел. «Когда выезжать?» - спросил Вася Пупкин с трепещущим сердцем. 30 декабря, был ответ. «Эх! – в сердцах крикнул Вася Пупки. – Не могу! Ёлки!».

Раньше у Васи Пупкина не было работы: человеку для счастья было достаточно одной-единственной елки в год. Елка тем была и прекрасна, что она уникальна и неповторима. Теперь полноценная жизнь заключается в размножении елок: корпоративная елка с коллегами, культурная елка в филармонии, неформальная елка с друзьями, пара-тройка елок в различных ресторанах, затем на выезде и опять дома. Все осточертело, но надо так надо.

Во времена производственного кризиса (читай – в СССР) Новый год был воистину великим праздником. Разница с нынешним периодом прежде всего в том, что сейчас полгода празднуем, а тогда полгода готовились. Тотальный дефицит заставлял выкручиваться любыми путями, чтобы встретить новогоднюю ночь во всеоружии. Загодя, выстаивая многочасовые очереди, мы затаривались шампанским и мандаринами – и предвкушали ароматы новогоднего стола. Детские подарки, получаемые родителями на предприятиях, считались серьезной социальной гарантией, даруемой советским государством. За елкой нужно было ехать на край города или доставать по блату. Многотрудные хлопоты были необходимой увертюрой к праздничной сюите.

31 декабря был рабочим днем, и население честно шло на работу. До обеда оно работало, а после обеда усаживалось за общий конторский стол отмечать. Но продолжалось это недолго, ведь надо было бежать домой, выгружать деликатесы из холодильника, собирать на стол. И когда, наконец, - за полтора-два часа до боя курантов – вся семья оказывалась в сборе, наступало настоящее блаженство.

Главное, что изменилось в мире, – теперь всего много. Дефицит товаров истреблен, наступил кризис перепроизводства. Нам нечего желать и незачем стремиться – у нас есть все, вопрос лишь в качестве и стоимости. Производитель не может допустить пресыщение потребителя, засим надо запускать рекламу, возбуждающую неутолимую жажду нового. Еще нежнее! Еще слаще! Еще соблазнительней! Еще больше ягод! Еще больше аромата! А не угонишься за новинкой – значит, отстал от жизни, слетел с тренда, остался на обочине. Главная цель бытия – потребить как можно больше, желательно все и сразу. В связи с эти Новый год надо растянуть на месяцы сплошного празднования.

Уже в октябре дамы начинают мечтательно закатывать глаза: «Ах, скоро Новый год!», а под это дело позволительны любые капризы. Места для корпоративных вечеринок забронированы в ресторанах за два месяца вперед. Разобраны все сауны и базы отдыха. С ноября по январь повсюду полыхают лампочки на елках и горят поздравительные буквы. Из гипермаркетов выезжают громадные телеги с товаром – лучше больше, чем надо, мало ли. Тысячи коз и овец всевозможных мастей, от плюшевых до фарфоровых, а то и золотых, разлетаются на сувениры, приевшиеся, а потому совершенно бесполезные.

Развлечения когда-то должны притомить, но бухать можно вечно. Новогодние каникулы этому и посвящены. Белые вороны едут в Шерегеш кататься на лыжах, а прочий люд квасит пиво. Можно идти в гости куда хочешь – везде и нальют, и закусить дадут. К середине января окрестности щетинятся скелетами елок, помойки переполнены недоеденной едой. Сил, кажется, уже нет, а ведь еще и старый новый год надо отметить!

Городская жизнь парализована. Нельзя по-деловому решить ни один вопрос, бесполезно куда-либо звонить: в декабре тебе предлагают обращаться после Нового года; в январе говорят, что пока рано. Никто не хочет работать, потому что в этом нет смысла. Новый год превращается в паралич, заклание, проклятие и страшный сон. Выходя из многонедельного запоя, клянешься, что больше никогда! Но вся наша жизнь так устроена так, а не иначе – положено, идя в общем русле, выполнять новогодние ритуалы вместе со всей страной.

Но праздник не может быть долгим. Праздник – на то и праздник, чтобы дарить чудо. Чудес много не бывает. Чудеса, поставленные на поток, - это соевые батончики вместо шоколада, картон вместо колбасы, нитраты вместо витаминов, резиновая кукла вместо живого тела. С Новым годом, страна!